Вернуться к содержанию номера: «Горизонт», № 10(24), 2021.

Переводил я как-то один рассказик (Джон Коннелли «Частная библиотека Кекстона») и наткнулся там на любопытную коллизию. Главный герой стал случайным свидетелем того, как женщина бросилась под поезд. И потому как герой был человеком начитанным, он уловил в этом происшествии практически полное сходство с Анной Карениной. А когда вернулся домой, то сразу решил проверить впечатление, и оно подтвердилось:

It was all there right down to the detail of the little red bag, the bag that the woman on the tracks had cast aside before the express had hit her, just as Anna had thrown away her bag before she was struck. The woman’s gestures in her final moments had also been similar to Anna’s: she too had drawn her head between her shoulders and stretched out her arms, as though the death to come was to take the form of crucifixion rather than iron and wheels. Why, even Mr. Berger’s own memory of the incident had been couched in similar phrases.

Или, в моём достаточно вольном переводе:

Все совпадало вплоть до таких деталей, как красный мешочек, который откинула в сторону женщина перед тем, как ее сбил поезд, точно так же, как Анна. Движения женщины тоже были чрезвычайно похожи: она тоже вжала голову в плечи и распростерла руки, словно должна была погибнуть распятой на кресте, а не под чугунными колесами. Даже сам мистер Бергер невольно выражал свои воспоминания о происшествии совершенно теми же словами.

И в подтверждение этого вывода автор приводит соответствующую цитату из «Анны Карениной», на английском, естественно, языке:

But she did not take her eyes from the car, and when the center, between the two wheels, appeared, she threw away her red bag, drawing her head between her shoulders, and, with outstretched hands, threw herself on her knees under the car.

Действительно, все совпадает: и красный мешочек, и вжатая в плечи голова, и распростёртые руки. Хотя… Собственно, чем мы хуже героя — тоже можем свериться. А вот что мы видим у Толстого:

Но она не спускала глаз с колес подходящего второго вагона. И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась на колена.

Опаньки, вот это поворот! Никаких распростёртых рук, и, следовательно, никаких аллюзий на распятие, крестную муку и тому подобное.

Как же это всё случилось? Переводчик ошибся? Да в общем-то нет. Просто, как и я, перевёл приблизительно, чуточку додумал, «уточнил» ситуацию. Раз упала на руки, то, по всей вероятности, на вытянутые руки. А то, что outstretched hands можно понять не только как вытянутые, но и как распростёртые руки, — это уже не его забота. И действительно, нам же не дано предугадать. Честно говоря, я тоже не могу представить, как можно упасть на распростёртые руки, а вот автор рассказа смог.  

Ну да ладно, с источником недоразумения разобрались, а дальше-то что делать? Переводить Толстого обратно на русский, с учётом контекста? Неловко как-то. Исправлять автора? В принципе можно, но тогда рухнет образ, на котором во многом построен сюжет рассказа.

В общем, ничего я так и не придумал. В чём честно признался редактору: вот, мол, какая незадача, что хотите, то и делайте. А я пас.

Редактор, кстати, кое-что всё-таки сделал:

…Она вжала голову в плечи и протянула руки, словно ее ждала крестная мука, а не мгновенная смерть под чугунными колесами.

Наверное, стало лучше, но проблему в целом такая правка всё равно не решила.

И последний штришок: буквально через год этот же рассказ вышел в другом издательстве, в другом переводе и даже под другим названием. И я, естественно, не удержался и посмотрел, как они справились с этим противоречием. А никак! То ли решили не париться, то ли вовсе не заметили:

…И она втянула голову в плечи и раскинула руки, как будто смерть явилась к ней в образе распятия, а не железных колес.

И не факт, что были в этом неправы. Если не видно разницы, то зачем работать больше?

Вот такая история. Какие выводы из неё можно сделать? Первый — традиционный: переводить надо лучше. А второй — чуть более конкретный: если уж задумал поиграться с классикой, то нельзя строить свои игры, руководствуясь только переводом. Во всяком случае, только одним переводом. Ибо бывают нюансы.