Став членом нашей редакции Сергей преуспел, надо прямо сказать. Но не забросил и прежние свои дела. Так что вот его предновогодний обзор осеннего, правда, номера журнала. Но все равно интересный и познавательный.

Лев Мирошниченко Рассказы

Весёлые, остроумные, трогательные короткие рассказы Льва Мирошниченко словно своеобразный оптический прибор, в который попеременно вставляют разноцветные,  разных диоптрий линзы. Видно в такой прибор то, что обычным глазом пропускаешь мимо –  малое и подробное: кленовый лист, воробья и грача, выходной день за городом, электричку, а вот «пришёл юноша к девушке». Очень удобный прибор: читаешь рассказы, а как будто за всеми подглядываешь. Сменишь линзу и вдруг как посмотришь с головокружительной высоты на весь мир и увидишь не дома и людей, а сплошной текст:

«Листок на ветке тополя — буква. Ветки — слоги. Большой сук с ветками — целое слово. Сам пышно-зелёный тополь, встряхивающийся от ветра и устремлённый в светло-синее небо — это длинная фраза. Весь двор между высокими домами — с тополями, кустами, берёзками, полосами темного асфальта и клочками земли с потоптанной травой, с пробегающими туда-сюда людьми, а также с сидящей на скамейке молодой женщиной возле яркопурпурной коляски со спящим младенцем, укутанным в голубое одеяльце — всё это фрагменты какого-то большого текста, а, может быть, и небольшой рассказик, очерк или эссе».

А в тексте назревают сюжеты. То жванецкие, то шекспировские. Очень интересно. И главное, совершенно простой такой прибор, но если посмотришь через него – оторваться уже невозможно.

Андрей Кокоулин     Атенор в осаде

Загадочная история, в которой автор словно мелом нарисовал границу между нами, читателями, и миром персонажей. Читатель, конечно, уверен, что он здесь самый главный, раз читает, а значит, воспроизводит у себя в голове и Атенор, и птицарей, и Харратора, и Чукая, и всё остальное. А вот поди ж ты, докажи. Нарисованная мелом граница стирается. Читатель из Реутова, угодивший в западню сюжета, думает, что в любой момент может выйти из повествования. Так бы и было, но Кетун оказался проворнее и первый ставит на читателе точку. Совсем как Павич, который поставил не прочитавшему его «Хазарский словарь» читателю памятник в виде пустой страницы: «На этом месте лежит читатель, который никогда не откроет эту книгу. Здесь он спит вечным сном». А персонаж-повествователь «Атенора» как бы продолжает его мысль: «Пока мы сражаемся, мы существуем».

Ирина Клеандрова Стихи

Подборка стихов, в которых мир лирического героя соткан из тонких ощущений, цвета, предчувствий и переживаний, каждое из которых, большое или малое, – в центре, в единственный, теперешний момент жизни. Вместе с лирическим героем минуешь строй этих переживаний, медленно, словно в полночном поезде, покачиваясь, словно возвращаясь из длительного путешествия. И вдруг понимаешь, что путешествие бесконечно, а возвращение – это чувство припоминания, узнавания, в которое взглянешь, как в зеркало, сотрёшь пыль и прочтёшь:

И здесь, у калитки, понять, для чего ты живёшь,

сквозь хмарь разглядеть искры звёзд и сплетения судеб,

и как откровение, слушать, как падает дождь –

не помня себя, не заботясь, что было и будет.

Светлана Макарова Счастье не в зоне

В отзыве рассматривается роман Константина Шабалдина «Зона счастья», действие в котором разворачивается в мире, напоминающим наш, ушедший, исторический, советский. Это мир магической энергии, которую необходимо аккумулировать в достаточном количестве, чтобы в светлом будущем из него трансформировалось счастье, а его-то уж поделят на всех поровну. В самом деле, разве за построением социалистического общества, коммунизма не стояла  цель сделать всех счастливыми? В партийной риторике слово «счастье» звучало очень часто. И оставалось только трудиться и ждать, пока количество труда перейдёт в новое качество, может быть, даже в новый вид материи – счастье, лучистое и общедоступное. Только вот счастье у каждого своё. Дейенерис Бурерождённая не хотела этого понять и поплатилась за свою прямолинейную политику «разрушить до основания, а затем…». Об этом, то есть о проблеме счастья, и идёт речь в эссе, с привлечением и рассмотрением постмодернистского диалога романа Шабалдина и идей Стругацких.

Ольга Лисенкова      «Дерево лжи»: Искушение и girl power

Отзыв посвящён книге Фрэнсис Хардинг «Дерево лжи». Викторианская эпоха и главный персонаж – девочка по имени Фейт – отсылают читателя к «Алисе в стране чудес». Так же, как приключения Алисы складываются в некоторый квест, так и события с Фейт происходят в поле детективной интриги, в центре которой, словно мировое древо, «дерево познания». Очень мощный символ, оборачивающийся своей противоположностью: дерево познания оказывается деревом лжи. Фейт должна уничтожить дерево, развенчать ложь и… выйти на тропу феминизма.

Максим Тихомиров  Рассказы

Повеяло фантастикой старых добрых классических времён. Автор по-хэмингуэевски загадочен. После коротких, намеренно недоговорённых строк приходит долгая читательская медитация.

В рассказе «Два шага до неба» видим мир, в котором уже всё произошло: техногенная катастрофа? захват орбиты роботизированной станцией? Неизвестно. Но «звезда Полынь» взошла, а не упала. Подрастает новое поколение, которое ищет свой путь в небо.

«Ещё один год» – тоже постапокалипсис, тоже загадка. Упала «звезда Полынь» и отравила воду, и теперь за стеклом тенями бродят соратники Лугова? Остался всего один год. Гришаня выловит всех смертоносцев, и жизнь наладится.

Кажется, в «Семейных ценностях» встречаем оммаж знаменитой сцены встречи проф. Селезнёва с Громозекой. Но мир, полный ностальгии, изменился. На Йендрике не так просто найти работу, а дома финансовый крах. Втюхиваешь Эйкену гаджеты, – достаточно заменить кристаллик памяти – и перед тобой уже другой человек – допиваешь кофе и заказываешь такси в астропорт.

Фёдор Береснев        Завещание мертвеца

Чёрная юмореска, обыгрывающая идею зомбификации ради поручительства по кредиту. Правнучка подписала предка всего на семь лет рудников на Ганимеде. А что делать? Нам даже трудно представить, каков будет кредитный процент в светлом будущем.

Эдуард Шауров        Эдисон и компания

Сперва их было сорок семь. Но Эдисон Растяпа сломал  высокоточное полиамидцеталевое сверло, и охранник застрелил его. Вся следующая история разворачивается как стремительный фантастический боевик, в котором рабочие завода, подобно восставшим заключённым из «Lockout» 2012 года, устраняют охранников. Но их цель – не захват власти на заводе, где они трудятся, словно рабы, их цель – добраться до первоисточника и стать свободными. Они не хотят быть бесправными клонами одного человека, подобно братьям из «Города потерянных детей». Эдисон Вонючка первый понял это.

Иван Жердев Найда

История одинокого алкоголика, придумавшего себе воображаемого друга для разговоров «за жизнь», не нова. Но не всякий додумается до собаки говорящей породы. Да ещё такой, которая и курит, и Шекспира цитирует, пусть и на уровне пятиклассника. А, может, это не выдумка, не игра подсознания? В любом случае наутро правды не узнает никто…

Всех читателей и авторов «Эдиты» поздравляю с наступающим Новым Годом! Желаю успехов и открытий! Пусть каждая открытая книга будет настоящим открытием, а не открыткой 🙂