Виктор Левенгарц
Обзор Литературного журнала «EDITA» № 76
Зима 2018 / 2019
Данный Обзор не претендует на истину в последней инстанции, а просто это взгляд заинтересованного читателя, к тому одного из авторов этого и ряда других выпусков журнала. Скорее всего он основывается на ощущении «понравилось — не понравилось», но и на каком-то понимания и ощущения литературы.
Конечно, можно и напомнить читателям журнала, что зима уже вступила в свои права, но у некоего господина на его обложке совсем не зимний головной убор, а шляпа, какие, обычно, зимой не носят. Вероятно, господин этот находится в комнате, так как позади него штора из плотной ткани, а за ней окно, а за ним – круговерть снега.
Всё это я говорю о вышедшем в декабре 2018 года литературном журнале «ЭДИТА». Как это замечательно, что в наше компьютерное время ещё существуют такие журналы! Существуют, несмотря на то, что много беллетристики можно прочитать в интернете. Это немного грустно. Пишу «немного грустно», ибо, когда читаешь прозу или стихи в компьютере, то при этом чувствуешь, что чего-то не хватает. А не хватает ощущения, получаемого при чтении книги, которую держишь в руках — её аромата, красоты и дизайна обложки, шуршания страниц при их перелистывании, и многого другого – всё это отсутствует в компьютерном варианте.
Слава Богу, что ещё существуют книжные магазины, устраиваются знаменитые книжные ярмарки, издаются альманахи и толстые журналы, к которым принадлежит и «ЭДИТА».
На второй его странице — перечень авторов номера, которые живут в городах семи стран: Белоруссии, Германии, Израиля, Португалии, России, США, и Швеции. Из этих дальних и близких стран представлены прозаические произведения, поэзия и публицистика – киноведение и исторические эссе.
К сожалению, в 149- страничном журнале Поэзия представлена всего 15-ю страницами, что составляет, увы, только 10 %. Не знаю – то ли это недоработка редакции, то ли время такое, что «… пальцы не просятся к перу,… и стихи свободно не потекут…», потому что «для веселия планета наша мало оборудована». Так как Поэзия, на мой взгляд, обделена, то свой обзор я и начну с неё.
Начинают эти страницы (стр. 11-13) стихи Анастасии Снегиной из города Хайфы, что в Израиле. При прочтении фамилии автора невольно возникает ассоциация с названием автобиографической поэмы Сергея Есенина «Анна Снегина». Что же сказать об этих стихах, если великий А. Пушкин ещё в 1832 году в поэме или в романе в стихах «Езерский» писал, что «ветру и орлу / И сердцу девы нет закона. / Гордись: таков и ты, поэт, / И для тебя условий нет»?
А в следующем столетии великие поэтессы писали: «Я не верю стихам, которые — льются. Рвутся — да!» — считала М. Цветаева. А А. Ахматова в стихотворении «Мне ни к чему одические рати…» признавалась: «По мне, в стихах все быть должно некстати, / Не так, как у людей. / Когда б вы знали, из какого сора / Растут стихи, не ведая стыда, / Как желтый одуванчик у забора, / Как лопухи и лебеда».
В поэзии всегда ощущается концентрация чувств и вероятно, поэтому она обладает более ёмким и ярким языком, чем проза. Красота стиха, его певучесть, звучание могут выразить то, что подвластно только поэзии. Бывает, что стихи хорошо срифмованы. Но не всегда из этого стихосложения выходит стихоТВОРЕНИЕ.
В стихах А.Снегиной мне понятны воспоминания о прошедшем Времени («В лучах заката…»). В некоторых – «Солнце в зените», «Лунных затмений», «Чистые души» строфы не только по форме, но и по мысли – переживание, недосказанность напоминают японские трёхстишья хокку и пятистишья танка. Лирическое стихотворение «Такая осень» легло на душу, как и «Осенний сплин», в котором понравились замечательные строчки: «… я раскурю тебе сигару / следя, как тает полумрак / в гвоздике рдяной огонька, / свиваясь с лёгкой струйкой дыма…». Вообще осени, осеннему настроению, в том числе, и осенней грусти, ожиданию, что будет после осени («…я жду тебя, любовь… и зиму») посвящены четыре из одиннадцати стихотворений.
Также в журнале нашлось место и для стихов Дмитрия Колганова из Тюмени (стр. 13-15), утверждающего, что «Люди сложнее цифр», с чем нельзя не согласиться. Есть внешне одинаковые, но нет одинаковых душ («Основы души»). Художник Амедео Модильяни не ошибался, сказав: « Я думаю, что человек – это мир, который иногда стоит любых миров».
Но то, что «Дни земные прозрачным каскадом летят» представить как-то трудно из-за некоторой красивости. Стихотворение, начинающееся строчкой «Звёзды сыпали с неба алмазами…» очень проникновенное, но первая строчка, по-моему, неудачная — заезженный литературный штамп, тем более, что дальше в тексте стихотворения много драгоценных и полудрагоценных камней. Конечно, самое главное в нашем мире – это Любовь, с её помощью преодолеваются все преграды, и которая подсказывает «Как правильно прожить на свете», о чём говорит автор в стихотворении «Скажи, мудрейший на планете…». Стихотворение «История одной Любви» прочитал несколько раз, и каждый раз с удовольствием.
Журнал предоставил две страницы и поэтессе из Калининграда Ирине Клеандровой
(стр. 27-28). Запомнились строчки: «…будто взмывший над миром ангел / тихо плачет, раскинув крылья…» («Яблочный спас»), «Лишь повод дай – застынет мир холстом» («Поединок»), «Здесь лето – янтарём застывший полдень» («Арктика»); не запомнились в стихотворении «На закате» странный образ «Пойманной бабочкой замер прозрачный лес», сочетание «сонно-черна вода». Здесь много красивости без красоты и из-за чего ускользает смысл написанного. «Диагноз – осень» — поэтический слепок общих забот о здоровье. И тоже о здоровье, но не только, а о грусти, о том, что былого не вернуть, и о том, что «…годы, как ластик, из жизни мечты стирают…».
Откликнулся журнал и на зов живущей в Новгороде Великом поэтессы Юлии Брайн (стр. 47-48), опубликовав шесть её стихотворений. В первом — «Мы – новое поколение» от лица ровесников, у которого «другое мышление», и которое «знает, как жить», она просто представилась. Естественно, так и должно быть, как и должно быть много разных людей, о чём с утверждением говорится в стихотворении «Разные люди». Но, я думаю, что не «все мы жители парадных / живём в своих мечтах невнятных», как говорит автор. Последние три стихотворения из шести имеют некий философский оттенок со многими вопросами, но с одним главным – Как жить на этом свете? Как относиться к миру, который окружает тебя, и к миру собственному, который — ты сам?
Вторая израильтянка — поэтесса Любовь Левитина из города Ашкелон (стр. 48-50) «господствует» несколько больше чем на двух страницах журнала.
Люди все разные и поэтому по-разному живут, и по-разному чувствуют себя счастливыми. Именно об этом говориться в стихотворении «Счастливчики». В кафе и барах в Брюсселе можно увидеть надпись-призыв: «Живи в свое удовольствие». И это главное.
Но, увы, трудно жить в своё удовольствие в этой маленькой стране, где на каждом шагу постоянно встречаются «приметы войны и свинца, / и стали» без тревог («Тревожное»).
У каждого из нас своя планета, которую часто не видят даже близкие нам люди. У каждого! — у летающего по ночам Летунова, о ком написано в стихотворении «Чужой», и у Маленького принца Антуана де Сент-Экзюпери, который обычные вещи видел не так, как другие.
«Заглянул» журнал и в культурную столицу страны – С.-Петербург, подарив свои страницы трём авторам, среди них одному поэту Вадиму Смоляку (стр. 107-108). Грустно — радостное у него стихотворение (из представленных четырёх) «Лир», ибо наступают моменты в жизни каждого человека, когда придёт к нему неизлечимая болезнь – старость. Но если на вопрос «Старче, как жизнь?» отвечает: «Нравится!» значит, у него есть лекарство и от этой болезни – и дети, и «Внуки – подарки небес».
У живущего в городе Печоры, что находится на севере России в республике Коми, Дмитрия Иванова в журнале помимо стихов присутствует и проза (стр. 137-140). В подборке главный образ стихотворений – Зима, и так как почти все они (одно «В пику осени» — о предзимье) об этом времени года, то подборку можно назвать «Зимней симфонией Севера». И написаны они, наверное, для того, чтобы жители того региона смогли приготовиться к холодному продолжительному времени с вьюгами, пронизывающими ветрами, с тьмой полярных ночей. Но встречаются стихи и о любви зимой («Зимняя пастораль», «Недолгий зимний день»).
Кроме стихов у Д. Иванова в журнале опубликовано четыре рассказа (стр.122-136). Первый из них «Груз особого назначения» — натуралистическое повествование, чуть больше пяти страниц о событии, произошедшем зимой в тундре, в нижнем течении реки Печора. Самолёт Ан-2, в котором был груз — закрытый гроб с умёршим ненцем, бригадиром оленеводов, сел на промежуточную площадку, и задержался на несколько дней из-за непогоды. Гостеприимство, застолье… За время сиденья гроб с покойником проворонили – кто-то его из закрытого на крепкий замок самолёта, украл. Но кто и как – загадка, которую нужно было разгадать. Второй полёт почти через полгода – осенью. Опять — непогода. Вынужденная посадка в том же месте. Снова застолье. Неожиданная встреча лётчика с ненцем, который рассказал, как он выкрал из самолёта гроб. Да, в жизни бывает и такое! Случай, подтверждающий сказанное когда-то князем Владимиром: «Руси есть веселие пити, не можем без того быти» (Летопись «Повесть временных лет»). Возможно, поэтому рассказ несколько растянут.
Второй – «Татарский Хэллоуин » — рассказ о детских шалостях заставил в хорошем смысле слова вспомнить школьные годы, когда были разновозрастные компании, где старшие дразнили младших и подбивали их, на мягко говоря, недобрые дела. Не зная, что такое Хэллоуин и его атрибуты, мы также в полых тыквах или кабачках вырезали отверстия, изображающие нос, рот, глаза, вставляли внутрь свечу и вызывали у неожиданно увидевших эти «творения» испуг. Но ведь в том возрасте не знаешь же, что такие игры не всегда оканчиваются добром, и часто наступала расплата.
Третий рассказ автора – это «Майбах». Юмористический рассказ об исполнении мечты — покупке предпринимателем дорогого автомобиля «Майбах» концерна „Daimler AG Mercedes-Benz“ («Даймлер АО Мерседес-Бенц»), который не заводится, если в салоне присутствуют пары алкоголя. Повествование о происшедшем своей стилистикой подходит к китч-литературе. Читать было не скучно, но особенного интереса рассказ не вызвал.
И четвёртый рассказ «Сапожник» с посвящением «моим дорогим и близким» о трагических буднях военного времени, о горестях, бедах, которые оно приносит в каждую семью, живущую ожиданиями, верой и радостью от того, что то, чего ждёшь, случается. И о любви. Рассказ несколько перегружен разговорными штампами: «след простыл», «завидный жених», «глаза на мокром месте», «…с первыми петухами». Со вторыми петухами – лучше, первых – не слышал, так как крепко спал. И вместе с тем здесь же прекрасное поэтическое «Утро медленно истекало холодным влажным туманом!».
Но начало всех публикаций в журнале предваряет слово «ВОЛШЕБСТВО». Оно начертано крупными буквами на третьей странице. Это именно то, что ожидают все без исключения люди в конце декабря, провожая Старый и встречая Новый год, когда и вышел очередной номер журнала. Но ведь волшебство – это сказка. Так и есть, ибо Анна Семироль из города Тула (стр. 3-11) написала их целых пять. Это же просто замечательно, что в старинном городе Тула, который славится производством оружия, изготовлением самоваров и выпечкой пряников живёт писательница, придумывающая сказки
Первая — «Сказка о больших ушах, одном крыле и тёплом пузике» (написана для Олега). Она — о домашних животных – курицах, бройлерах, и о диких – летающих лысках, летающих медведиках, и позорных волках, живущих на островах. Автор придумала этот мир, но если побудешь в нём некоторое время, то убедишься, что он не только о братьях наших меньших, — он и о нас. Эта сказка о Добре и Зле. И, если бы знаменитый тренер по волейболу Н. Карполь не создал Общеостровной Мировецкий Зоопарк, где жил умный Медведик, и где верят, что есть великое чувство, спасающее от одиночества – Любовь, главная героиня сказки Лиска умерла.
Я думаю, что каждый человек прочитает этот рассказ-сказку по-своему, ведь « Океан большой. И что по одному крылу на каждого из них – этого может быть мало… что никто из них не знает, в какую сторону лететь… и (медведик) попросил (маленькую лиску) махать крылышками изо всех сил. Сколько она сможет. И ещё тоже сказал «люблю». И они — Медведик и Лиска — улетели туда, где «земля не делает больно».
Это грустная сказка. Порой хочется крикнуть: «Остановите Землю! я хочу сойти».
Вторая сказка в этом наборе о большой дедушкиной мечте. Улетевшая, но поправившаяся и повеселевшая Лиска вернулась. Она была очень неугомонной, и надо же, подхватила грипп. Мудрый Медведик, который тоже вернулся здоровым и невредимым, лечил её, а летом отправил к Дедушке на дачу. Дедушка очень хорошо относился к лиске, можно даже сказать, баловал её. Ещё он любил ловить рыбу, варил уху и мечтал поймать огромного Главного Карася, но не удавалось до тех пор, когда на рыбалку они пошли втроём. Главный Карась попался на крючок, а Медведик вытащил его из пруда. Это замечательная сказка о дружбе, которую Дедушкины внуки (они, конечно, у него есть, хоть в сказке про них не сказано) послушают с удовольствием. Ведь что не удаётся сделать одному, то можно это сделать вместе с друзьями.
Перехожу к третьей сказке — про ближний свет. В ней тоже действуют Лиска и Медведик. У них начали пропадать продукты. Медведик забрал некоторые вещи, видимо, чтобы продать и купить продукты. А потом он уехал совсем недалеко – ближний свет — чтобы заработать денег, а лиску отнёс к соседке, чтобы она за ней присматривала. Подумав, что ближний свет – это значит, недалеко, лиска убежала, чтобы найти медведика. Она подумала, что самый близкий Ближний свет – это свет на циферблате часов, которые Лиске он ей оставил. Но они под дождём на дороге остановились, и свет пропал. Неожиданно появился грузовик, в котором ехал медведик. Он увидел лиску и прижал её к груди. Наверное, самое главное в этом рассказе то, что с любыми не надо расставаться. Всё-таки ближний свет – это… «Люблю! – пискнула лиска счастливо».
Четвёртая – Сказка о ниточках слов. В начале этой сказки медведик и лиска пришли в поликлинику, так как лиска стала плохо и мало говорить. Возможно, это случилось, потому что медведик — неразговорчивый, а от этого лиске начала скучать. Но в поликлинике ей не помогли. По пути домой они в магазине купили спицы и шерсть, и медведик стал учить лиску вязать, при этом она узнала много новых слов, так как слова связывались из ниток, она заговорила лучше — уменье и труд всё перетрут — и связала свитер медведику, которого очень любит, и которого никто и ничто заменить не может. Конечно, это сказка о Любви, ибо «Всё огромное множество Настоящих Слов составляет одну короткую фразу: «Лиска любит своего медведика».
И вот последняя в этом наборе Сказка о шести хвостишках или о шести шестерых дрожащих от холода мышатах, которые пели песенку, и её звуки слышала лиска, когда в конце декабря она ехала на саночках, которые вёз медведик. Она завернула мышат в свою шапочку, принесла домой, и о! началось что-то чудесное, ибо мышата оказались не простыми, о которых написано в Весомом Аргументе, а волшебные — они всё преображают в канун Рождества и перед наступлением Нового года.
Несмотря на некоторую многословность, эти сказки читаются без напряжения. Пугает некоторая слащавость. Может быть, её требует содержание? Возможно, детям они понравятся, но для взрослых они обладают одним недостатком – их не хочется перечитывать.
В рассказе (стр. 15-17) «День, когда всё начинается с начала» писательницы из Нью-Йорка Жаклин де Ге с редкой фамилией в России, заставившей вспомнить русского художника Николая Ге, дед которого эмигрировал в Россию из Франции, описываются разные состояния пингвина – от поисков смысла жизни – быть не как все, быть сопричастным чему-то великому, до прекрасного зова Любви, которого нельзя не услышать, и радости отцовства. Любовь предваряет рождение Новой жизни, несмотря на страдания, испытываемые при этом. И ещё это рассказ о Доброте, которую иногда проявляют те, от кого её не ждёшь.
У, с хитрецой прищурившего глаза (на фотографии), Саши Тэмлейна, живущего в Минске в журнале опубликованы три рассказа: «Васильковая поляна», «Наречённая» и «Всё, чего хотел эмир» (стр.17-25).
В гости в избу в «Васильковой поляне» к чаровнице Красной Шапочке и её бабушке-волшебнице пришли два громадных волка и с одним из них Красная Шапочка, она же Мелисанда, пришли в какой-то замок, где говорящие портрет, сервиз рассказывают свои истории. Как ни старался я найти ключ, чтобы открыть дверь в мир этой сказки, но, увы, не нашёл. Кажется, и читается это произведение как сказка-небылица без напряжения, но во всём этом есть какая-то искусственность, нарочитость. И волки какие-то добрые, интеллигентные, и какая-то сердитая Красная Шапочка, да и имя Бабушки сразу не прочитаешь, а запомнить-то и не удастся. Непонятные названия, странные имена
Правда, говорят, что Сказка – ложь, но намёка-урока я не смог увидеть. Недаром у автора хитрость на лице. Конечно, писать можно обо всём и по- всякому. Но читать…
Второе произведение — рассказ «Наречённая». Симпатичный, динамичный, эмоционально насыщенный рассказ о поисках девушки-мечты, которая приснилось герою, и которую он искал едучи на байсике, то есть на велосипеде, и которая оказалась «его соседкой по второму этажу».
И третье произведение — тоже рассказ «Всё, чего хотел эмир». Восток со своими историями, сказками, диванами, дастанами притягивает писателя из далёкого (по отношению к Востоку) города Минска
У писательницы из С.-Петербурга Сурьи Севера (стр. 25-25) в этом номере опубликован один рассказ «Рождество Пьера». Рассказ о печали, о страдании от ощущения своей ненужности, которые испытывают, чувствуют братья наши меньшие – домашние собаки и о том, что чудеса в Рождество сбываются.
В журнале у Надежды Гусевой (стр. 29-46) из города Зеленодольска (Татарстан) под общим названием «ГРАНИ» опубликованы два рассказа, один из которых «Duas Dimensiones» («Два измерения») по временной протяженности можно считать небольшой повестью.
«Duas Dimensiones» — это интересное и, по-моему, не простое для восприятия повествование о взаимопроникновении двух миров – обычного трёхмерного, в котором живёт большинство людей, и двухмерного, где в начале рассказа живёт герой аутист Родион. Ему приходится жить в своём внутреннем мире, (так и переводится с латыни слово «autismus» — внутри себя), не интересуясь миром внешним. И компенсацией в данном случае явилась тяга к живописи. Его жизнь – это краски. Он рисовал животных, дома, деревья, цветы, солнце, и, в конце концов, решил главную для себя задачу — нарисовал людей. Его мир наполнялся людьми разных профессий и занятий, и это дало ему здоровье – он физически окреп, и через нарисованный мир захотел жить в мире реальном, которого был лишён. И он был рад встрече с другой девочкой, которой не нравились его рисунки, и он стал их уничтожать. Пожив некоторое время в реальном мире, в конце концов, понял, что это не его пространство. Несмотря на это в его подсознании остались девичьи «глаза цвета спелых желудей».
Но Родиону встретилась родственная душа Ия – девочка некрасивая, высокая, худая, но умная и добрая – природа же заботится о том, чтобы одни качества компенсировали отсутствие других. Ие очень нравились его рисунки, часть которых её удалось спасти.
Они поженились. В конце концов, Родион «вырвался» из двухмерного пространства аутиста в трёхмерный мир. Случилось это в Италии, где он создал фреску о любви к жизни в комнате на стене домика, где они отдыхали. Это был гимн жизни настоящей, реальной. «Он знал — это лучшее из его творений… От самого пола по штукатурке тянулись тонкие травинки и мелкие пёстрые цветы… Прямо по их качающимся головкам, не пригибая их, шла женщина… Хрупкие руки, бережно сложенные на круглом животе».
Но этот круглый живот содержал в себе будущее событие, оказавшееся драматическим — рождение ребёнка – сына, тоже аутиста. Тяжело сознавать, что ты был не такой как все, но ещё тяжелее сознавать, чем это грозит твоему ребёнку. Но случилось чудо. «Яркий свет потревожил (спящего – В.Л.) ребёнка. Мальчик завозился и открыл глаза. Солнце было другим. Как раз таким, каким надо. Он улыбнулся. Ия и Родион спали. Он мог бы им о многом рассказать. Если бы умел».
Почему я несколько абзацев посвятил этому рассказу? Мне кажется, что различие взглядов на мир человека, страдающего аутизмом и не страдающим эти недугом (я специально не написал «болезнью») – это один из многих случаев различия в ощущении бытия. Например, художник и зритель, писатель и читатель. Я уверен, что есть много работ философского плана, посвящённого этой проблеме.
Вспоминается строфа из стихотворения Николая Заболоцкого «На закате»:
Два мира есть у человека:
Один, который нас творил,
Другой, который мы от века
Творим по мере наших сил.
Творим, преодолевая препятствия, в том числе и в себе.
Второй рассказ Надежды Гусевой в журнале — «Жилаю счастя». Трогательная история о компьютерном знакомстве и разговор-переписка героини Саши с Лизой Воробей из школы коррекции отклонений в развитии и социально-психологической реабилитации для дальнейшей интеграции в общество. Лиза хотела выйти из своего ущербного мира в другой мир, в котором живёт большинство, найти родственную душу и считала, что нашла. Где-то этот рассказ находится в одном ряду с предыдущим. Он о двух разных мирах, которые существуют параллельно.
Джон Маверик (стр. 51-61) из Саарбрюккена, что в Германии, представлен двумя рассказами: «За всё надо платить» и «Храм скорбящего».
В первом из них показан обобщённый образ женщины с именем Розанна в возрастах 30…40…50…70…80 лет, обременённой заботами, возросшими до неразрешимых проблем. Картины её жизни и судьбы. Она жаждала любви и хотела также щедро её отдавать, но получила одни хлопоты. За всё надо платить собой – своим временем, своей свободой, своей энергией – всем, что у тебя есть, ничего не получая взамен. Рассказ очень грустный, печальный, даже беспросветный. Невольно вспоминается Гёте:
О, счастлив тот, кому дана отрада —
Надежда выбраться из непроглядной тьмы!
Что нужно нам, — того не знаем мы,
Что ж знаем мы, — того для нас не надо.
Второй рассказ писателя – «Храм скорбящего». Этот рассказ – Память – Боль. Это память-боль у отца девочки Ребекки, с которой он путешествует, пытаясь освободиться от боли, возникшей после гибели жены. Это память-боль скорбящего старика, живущего в комнате Храма скорбящего, оторванного от внешнего мира. К нему, как к достопримечательности города приехали отец с дочкой. Но внешний мир живёт в образе Ребекки, которая любила гулять в одиночестве вечерами. И после дневного посещения она снова поехала в Храм. Старик увидел в Ребекке не родившуюся внучку, ведь внуки – это продление нашей жизни. Она же хотела иметь дедушку и нашла его в старике. Но отец не увидел мира, в котором жила его дочка. Несмотря на некоторую сентиментальность рассказа, в нём описываются глубины человеческого бытия. Понравилась выразительная стилистика языка.
Георгий Кулишкин (стр. 61-63) из Харькова предложил редакции журнала рассказ «Цирк» о буднях артистов, о прогоне номеров, которые всегда сопровождаются волнением, неудовлетворённостью, если что-то получается не так, как задумано.
Сергей Алагаты из Владикавказа (стр. 63-64) прислал рассказ «Внутренний голос» о довольно типичном трагическом происшествии на улице города. Часто мы забываем о внутреннем голосе, который говорит нам, что иногда наступают моменты, когда нужно преодолеть себя – свою трусость, свою боязнь, свой страх.
Редакция журнала приняла решение опубликовать и рассказ «Сердце матери» Михаила Смирнова из города Салават в республике Башкортостан, (стр.64-65).
Всегда с понятным волнением приступаешь к чтению сочинений, в названиях которых присутствуют святые слова «Мать, Мама». Это небольшой пронзительный, щемящий рассказ о материнской ЛЮБВИ, которую ни с чем нельзя сравнить.
Далеко от Москвы и Гельзенкирхена находится город Сан-Франциско, где живёт писатель Эрих фон Нефф. Три его коротких рассказа (стр. 65-70) в переводе Олега Кустова можно прочитать в журнале.
Первый – «Её взрослая дочь». Встреча героя с матерью дочери. Писатель (имя и фамилия Эрих фон Нефф совпадает с авторскими) на светской вечеринке встречается с писательницей, которую бьёт бойфренд её дочери, и там же бегло, не углубляясь, читает рукопись её романа и даёт литературные советы. Отвозит её домой и остаётся у ней.
«Третий этаж» — второй рассказ. И в первом, и во втором есть что-то автобиографическое: «Я направлялся в порт (Сан-Франциско – ВЛ.), на восьмидесятый пирс, разгружать кофе». Читаю в интернете: «Эрих фон Нефф – американский писатель и портовый рабочий из Сан-Франциско. Родился в 1939 г…» Едет ранним утром на работу. Подсаживает попутчицу – медсестру, которая работает на третьем этаже (название рассказа) в медцентре. Разговоры ни о чём. Прощание.
Третий рассказ – «Ночь в Этрурии». Италия. Флоренция. Он – писатель, она «делает украшения и реставрирует старые фрески». Продолжение вечера в ресторане после просмотра спектакля «Стеклянный зверинец» в театре «Пергола». После ресторана обычное продолжение, какие бывают у мужчины и женщины после обилия выпитого вина.
Несмотря на короткие, словно рубленые, предложения и лёгкость восприятия текстов, после чтения этих зарисовок, быстро забываешь, о чём же они.
Эссе Сергея Игнатьева из Москвы «Антон Чехов как киногерой» опубликовано на70-ой, 71-ой и 72-ой страницах журнала. Эссе не о воплощениях в кинофильмах произведений писателя, начиная с первого появления чеховских героев на экране в 1911 г., а историческое литературно-киноведческое эссе о киногерое Чехове, о фильмах, созданных в разные времена в России, Франции, Англии.
В этой же серии эссе и работа Асели Омар из того же города (стр.72-73) «Антиутопия о прошлом» с подзаголовком «О метафорах в фильме «Форма воды» Гильермо Торо».
Это киноведческая работа об авторском кино, об авторитаризме в современном тоталитарном обществе, и о страхе жизни в нём, перемалывающем любовь, честь, дружбу, достоинство – всё без чего человек не может и не должен жить, ибо эти чувства — суть человека. И о противодействии этому механистическому обществу.
С интересом прочитал очерк Александра Барсукова (г. Гельзенкирхен – Германия) «Наш Бетховен» (стр. 74-76). Мне кажется, что это исследовательская работа из истории музыки. Сюжет, в общем-то, банален: влюблённость двадцатилетнего юноши. Не банальным его делает то, что этот юноша – будущий великий композитор Людвиг ван Бетховен (кстати, к 1792 году у него было уже 50 сочинений). Похожих историй с великими в будущем – много, например, отношения Анны Ахматовой и Амедео Модильяни, Марины Цветаевой и Осипа Мандельштама.
Мне показалось, что очерк перегружен фамилиями, датами, местами действия, что затрудняет его восприятие, и то, что автор пишет: «тема у нас солидная, можно сказать неподъёмная: Бетховен и…», и вместе с тем тратит четверть страницы вначале очерка вступлением, не имеющего отношения к «подъёму темы».
На странице 79 крупными буквами написано слово «ОТРАЖЕНИЕ». То ли оно обозначает раздел публикаций, которые последуют, то ли к рассказу «Про уродов и людей» москвички Елены Кушнир, который следует за этим словом.
Рассказ предваряет эпиграф «Людей, только людей – вот кого надо бояться. Всегда» из
романа «Путешествие на край ночи» известного французского писателя, врача по образованию, ультраправого и антисемита по убеждениям.
Два брата Радд и Дрейк – звери, превратившиеся в людей. О чём рассказ? – О войнах, когда человек превращается в зверя. «Русские, вьетнамцы и американцы были людьми. Они с братом – уроды. И за всю жизнь, как ни менялись времена, люди не давали им об этом забыть». Во время войн в человеке происходит помутнение разума, его одолевает тревога, появляется жажда убивать, страх, озверелость. Звери-люди или наоборот люди-звери — войны превращает одних в других. «Он теперь полгода не убивает – уже на стенку лезет». Если твоя профессия – война, то, чтобы всегда быть в форме – нужно убивать. Война не для людей, а для зверей. Но звери убивают, чтобы выжить. А человек? Вспоминаются строчки Булата Окуджавы: «Ах, война, что ты сделала (с людьми – В.Л.), подлая…»
Чисто литературные замечания: «пылевая перхоть», «лохмотья травы», «ставили на дыбы воздух» — звучит, мягко говоря, как-то не очень.
Станислав Бескаравайный из города Днепропетровска, которому в 2016 году сократили название до «Днепр», представлен фантастическим рассказом «Паноптикум с электрической гильотиной» (стр. 87-92).
Это рассказ-фентэзи о том, что в город Эбердинген приезжает бродячий, странствующий Холодный цирк Паноптикум Эльзы Франкенштейн с электрической гильотиной. Полицейский — хауптмайстер Карл Прейер обходит город. (Слово «хауптмейстер» /немецк. – Hauptmeister/ правильнее писать «хауптмайстер, также как и имя «Хейнц» /Heinz/ — Хайнц). Электрическая гильотина реанимировала — «сваривала» и вновь собирала остывшие мёртвые тела – ноги от одних, руки – от других, остальное – от третьих, делая «холодные» существа. Это было воскрешение из мёртвых, но в другом виде; они могут делать какую-то работу. Один из героев рассказа – мясник Отто говорит хауптмайстеру: «У нас всё переменилось… Жить надо по-новому…Смерть теперь совсем другой стала, так пусть этот новый обычай укореняется». Но Карл Прейер, который в войну испытал на себе действие этой машины, не может понять и принять эту «новизну».
Литературную Украину в этом номере журнала представляет ещё и Александра Хохлова из города Рубежное Луганской области (стр. 92-94).
Рассказ «Про Лёху». Рассказ о войне на Украине в «мирное» время, вошедшей из сводок в школу. Брошюрка в медкабинете «Синдром свидетеля смерти и очевидца разрушений» служит не только для того, чтобы предупредить кровотечение из носа, а чтобы школьники могли увидеть, что война несёт разрушения и смерть близких. Погибшие люди остаются в нашем сознании, в их гибель трудно поверить, особенно, когда тебе десять лет, когда тебе приходится рано взрослеть.
Татьяна Тихонова из города Новокузнецк (стр.94-106) в произведении «Мистер Тафт, уличный кот и другие», написанном в жанре фентэзи, рассказывает о Памяти, которая «нас водит за руку, как детей». Двое при лунном свете вышли с кладбища, попрощались. Мужчина прошёл сквозь стену в пансион миссис Уэйнрайт, где он когда-то жил вместе с женой. Вход через стену – это вход в своё прошлое. Там он наблюдает за молодыми людьми — Диком и Клэр. Клэр беременна. Дик не хочет ребёнка и думает об убийстве Клэр. Ричард Тафт вспоминает (он же встретил мистера Память!) себя, ибо это же случилось с ним, когда «ему было уже лет тридцать…». «Что она должна сделать, чтобы ты (Мистер Смерть – В.Л.) передумал? – спросил Тафт и в ответ услышал — Она должна сделать так, чтобы передумал убийца».
Не всё проходит! Что-то остаётся, и в этом «виновата» Память. Мы часто возвращаемся к себе, какими мы были в прошлом, и видим повторение наших достижений и ошибок, ведь «Мир нисколько не изменился. Те же страсти кипят в нём».
Второй рассказ «Кровать над головой» о влиянии внутреннего голоса, к которому необходимо прислушиваться, на жизнь человека. Электронный контролёр — воспитатель следит за мыслями, поступками героя и даёт им оценки: «плюс один в карму, минус один в карму». Это некий закон о карме, в соответствии с которым действия человека определяют его судьбу.
Третий рассказ с многозначащим названием для «Белка в колесе», в отличие от фентэзи – научно-фантастический. В нём присутствует для этого всё необходимое: сетевой мир и звёздные войны, перевоплощение в некоей системе и звездолёт, подпространство и птеродактиль, Альдебаран и космопорт, трансформеры и многое другое в этой литературной игре нарисованного мира.
Сейчас, увы, таких произведений очень много и, видимо, поэтому после прочтения остаётся какой-то осадок неудовлетворённости – зачем это написано. Есть только описание того, что происходит в выдуманном мире, но нет художественности. Рассказ построен из частей, о чём говорят увеличенные интервалы, которые не связаны логическими переходами. Моя надежда, что время, затраченное на его чтение, не будет считаться потерянным, не оправдалась.
Совсем недалеко от Германии и от России тоже находится страна Швеция со столицей Стокгольмом, в которой живёт Андрей Загородний, чей рассказ «Иван IV и бабочка» помещён в разделе «БУДУЩЕЕ» (стр.108-112).
Это философский рассказ с интересной фабулой и не менее интересной её реализацией. Он научно-фантастический, но, слава Богу, там нет ни звездолётов, ни далёких миров, ни межпланетных кораблей, но есть микрокосмос нашего бытия.
Название рассказа и первая шекспировская строчка настраивают на исторически-театральное его восприятие, но он не совсем о театральном процессе. Одного артиста пригласили выступить в НИИ, где занимаются проблемами времени. На стене висит репродукция картины Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына». С помощью машины времени и голографии сотрудники пытаются заглянуть в прошлое, а именно в XVI век, во время правления Ивана IV. Но играть артист должен не царя, а архангела Гавриила. При игре архангел случайно сдвинул регулятор на лазерном мече, в результате чего появился огонь, камень ступенек лестницы начал плавиться, царь Иван IV, вывалившийся из своего трона, наказан и отправлен в монастырь. В прошлый мир были внесены изменения, чтобы восторжествовало Добро. «Вы меня в чужой мир запустили события менять». И в результате этих исследований времени, игры — путешествия в прошлое возникло другое видение своего современного мира. И артист, «посетивший» другой мир, изменил понимание своего, и совсем по-другому воспринял отношении с актрисой того же театра – Ниной, к которой он неравнодушен, и которой подарил бабочку – брелок, сувенир с острова Родос.
Изменить историю нельзя, но можно представить, сыграть, что было бы, если…
В этом же разделе помещены три научно-фантастических рассказа писателя из г. Светлый (Калининградская область) Михаила Загирняка (стр. 112-119). Два из них мне показались интересными.
«Прогрессивное мышление» — хороший рассказ о безумии, распространённом в современном мире, и дошедшим до системы образования. Не могу не вспомнить слова из книги «Откровения…» (Новый завет): «Велики и чудны дела Твои, Господи… “, и прав был
Проповедник Екклесиаст (Старый завет), пришедший к заключению: «… что во многой „мудрости“ (кавычки мои – В.Л.) много печали; и кто умножает „познания“, умножает скорбь».
«Зеркало желаний» – занимательный рассказ о зеркальном отражении наших мыслей. Это как бы осовремененное изложение поэтической сказки А. Пушкина «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях». Помните: «Свет мой, зеркальце! Скажи / Да всю правду доложи / Я ль, на свете всех милее, / Всех румяней и белее?» Правда, в рассказе героя (хозяина) интересует не внешность, а внутреннее состояние, и психоробот (он же зеркало) должен за это ответить, и чтобы герой смог увидеть своё внутреннее Я со стороны, чтобы выбраться из тьмы незнания о себе. Герой был влюблён в девушку, которая, как увидел он, предпочла другого. И герой сделал также как царица в сказке «об пол зеркальце разбив…» уничтожил своего советчика – психобота. Что ж? — «На зеркало неча пенять, коли…».
Второй раз в журнале появляется что-то волшебное. Но здесь волшебство страшное. Галина Соловьёва из С.-Петербурга (стр. 120-122) написала рассказ «Волшебный цилиндр» и редакция посчитала возможным его опубликовать. Приглашённый на праздник, где хозяева – четыре мужчины и одна женщина – дирижёры войны, артист показывает фокусы. И при его выступлении два шарика, неожиданно для него, столкнувшись, разбиваются вдребезги, брызжут на эстраду красным. И в дальнейшем «шарики бьются, взрываются красным туманом». Артист недоумевает: «Точно ли фокусом управляют мои хозяева – или недобрые чудеса рождает моя к ним злоба?» Ведь красный цвет – это цвет крови. Дальше – ещё непонятнее – из шляпы-цилиндра он вынимает длинный кинжал, рукоять со стволом. «Ах, мой чёрный цилиндр, что же ты творишь?» — удивляется артист, и в подарок за прекрасное выступление от жаждущих войны получает пистолет.
В зале появляется ребёнок лет семи-девяти. Вынутый из цилиндра попугай летит и садится на плечо мальчика. Охранники хотят убить птицу. Попугай взлетает и кричит «Не стреляйте, поговорим!». Фокусник вынимает свой пистолет, стреляет в окно и попугай улетает. Прекрасный рассказ о вызывающем чувстве тревоги современном мире.
Ни в коем случае нельзя согласиться с Иисусом, который говорит: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Евангелие от Луки). Они – дирижёры войны – прекрасно знают, что делают.
33 автора, 27 фотографий, на которых можно увидеть лица с «необщим выражением» (Е. Баратынский «Муза»). И одеты они по-разному, так и рассказы, стихи, очерки писателей, поэтов, эссеистов — тоже неодинаковые.
В заключение скажу, что Нет ничего на свете, чего нельзя было улучшить, в том числе и литературные тексты, но это будет другая литература и, может быть, другие авторы.
14.02.2019. г. Вупперталь (Германия).
Предложения к редакции журнала:
- О каждом авторе, имён которых нет в интернете, желательно в сноске или рядом с фотографией написать несколько строк, а о тех, сведения о которых можно там найти – «Об этом авторе (поэте, прозаике) – см. в интернете».
- Журнал неудачно сброшюрован. Левое поле узкое, поэтому читать неудобно, надо журнал «разламывать». Я уже об этом писал в октябре 2017 г.
- Потратил много времени на поиски перевода многих слов, а также значений некоторых слов в ряде рассказов. Нужно требовать от авторов сносок, либо делать так, как в рассказе Д.Иванова «Татарский Хэллоуин» — после незнакомого слова в скобках и после рассказа даётся перевод.
- Мне кажется, было бы удобным для чтения раскрыть «Содержание»:
Проза . . . . .
Поэзия. . . . . .
Эссеистика. . . . . . .
Публицистика. . . . . . . . . . . .
Я уже писал об этом и, помню, что с этой идеей согласились, но…
Astra Nova 